Но жара, марево над гладким, каквенецианское стекло, океаном, блики солнечных зайчиков, слепящих даже вполутьме гондека, когда очередной артиллеристприоткрывал фальшпорт-крышку с целью освобожденияжелудка для новых порций рома (который, как известно...), унылые чайки,повисшие в расслабленных корабельных снастях - всё это нагнетало уныние,которое мог развеять только он, Чтец, валявшийся на квартердеке в разодраннойдо пупа рубахе и когда-то белыхпарусиновых штанах, подаренных ему в Рио-де-Жанейро, маленькой деревушке напобережье Южной Америки, местным вождём-жрецом индейского племени вблагодарность за чтение вслух древней узелковой книги,хранившейся в семье жреца-вождя в течение семи или больше поколений.
Парусиновые штаны и несколько калебасовс кашасой срубили, как срубает мачту меткий выстрелканонира, несчастного Чтеца, уже пропитавшегося миазмами солнца и ядом океанадо печени...
Парочка дюжих богатырей-норвегов,служивших в абордажной команде, растрясла сладкий сон Чтеца, рассыпала его попалубе и смыла напрочь в океан парой вёдер забортнойводы.
- Читай, Чтец, пока не удавили! - хрипели они,всю ночь прооравшие "Старшую Эдду" на мотив кабацкой песенки "Умоей девчонки шустрые ручонки!". Чтец открыл глаза и понял: ошибиться свыбором книги никак нельзя - будут бить...
Прокрутил в памяти страницы: "В белом плаще скровавым подбоем" - нет, не то; "В белом венчике из роз" - нето, не то...
Ах, вспомнил! И начал читать по памяти притихшим исогласно кивающим в такт его периодам головами пиратов чеканные строки:
"Брошены на липкие от закисшего солода дубовыедоски украденные невесть где монеты, метнулись пышные юбки кабатчицы, грохнулидружным залпом глиняные кружки, роняя пену на доски с варёной кабанятиной...Дёрнулись в ладкадыки, пропуская в иссохшее нутро первые обильные струи, закапал жир снечёсаных усов и бород. Гуляют пираты!"
На секунду прерывался, отхлёбывал из бомбильи, и вновь продолжал ворожить гениальными словами,вызывая ветер…
Продолжение следует…